Глава 16. Антониев-Дымский монастырь близ Тихвина

Мужской Антониев-Дымский монастырь в Тихвинской епархии - один из древнейших монастырей Северо-Запада России, который был основан в первой половине XIII века преподобным Антонием Дымским.

Отшельник поселился в уединённом месте на берегу Дымского озера, ископал пещеру, поставил келью и начал подвизаться в посте и молитве. Молитвенные подвиги преподобного Антония, отягощавшего свои долгие молитвы среди вод озера на камне веригами и железной шляпой, несомненно, имели продолжение через полтора века в виде знамения - чудесного явления иконы на Тихвинке.

Когда собралась братия, построили двухэтажную деревянную церковь во имя преподобного Антония Великого. Вскоре был построен другой храм, в честь Рождества Иоанна Предтечи. Грамота на создание монастыря была пожалована благоверным князем Александром Ярославичем Невским, после его чудесного исцеления молитвами преподобного Антония.

В XIV веке в обители были обретены нетленные мощи преподобного основателя. В 1409 году монастырь был разорён и сожжен татарами Едигея, но перед разорением братия вновь предала мощи земле, а вся церковная утварь, колокола и святыни были опущены на дно Дымского озера. Затем монастырь был возобновлен, в конце XVI века здесь нашли прибежище насельники разоренной Валаамской обители, принесшие с собой Валаамский устав. Но в 1611 году монастырь был снова разорён - теперь шведами.

Благодаря пожертвованиям царя Михаила Феодоровича, в 1626 году монастырь был возобновлен и в него переселили насельников Валаамского монастыря. В 1655-1656 гг. трудами строителя монаха Филарета в монастыре был построен каменный собор во имя преподобного Антония Великого с приделами во имя святителя Николая Чудотворца и в честь Казанской иконы Божией Матери. В итоге собор стал пятикупольным и четырёхпрестольным с двухъярусной колокольней.

В 1687 году монастырь сгорел, но затем был отстроен заново. В 1690 году обитель была приписана к Новгородскому Софийскому собору. Числится таковой в грамоте царей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича от 21 июня 1692 года. В 1744 году над местом сокрытия мощей основателя обители петербургским купцом Калитиным, исцеленным преподобным Антонием от продолжительной тяжелой болезни, была устроена деревянная золоченая гробница.

В конце XVIII века в упраздненном в то время монастыре был построен новый деревянный храм в честь Рождества Иоанна Предтечи, освященный 23 июня 1783 года архимандритом Тихвинского Большого монастыря Евфимием.

В феврале 1806 года настоятелем Герасимом (Гайдуковым) была предпринята реконструкция, а в 1840 году - ремонт монастырского Казанского собора, который был переосвящен во имя Святой Троицы. К концу XIX века в обители было по-прежнему два храма - Троицкий собор и Предтеченская церковь.

После 1919 года обитель была закрыта, братия выселена. Местные жители долго еще передавали рассказ о том, как из Тихвина был прислан броневик, с которого революционеры объявили о закрытии обители, переименовав местечко в поселок Красный Броневик.

В 1921 году уездный собес разместил в монастырских помещениях «Приют для калек и престарелых». В 1929 году в бывшем монастыре была образована коммуна по производству кирпича с тем же названием - Красный Броневик. Производство кирпича состояло в разборке монастырских стен и башен на кирпичи для продажи. В результате были постепенно разобраны практически все монастырские строения. Однако, Троицкий собор упоминается как действующий еще в 1931 году в качестве приходского храма. В конце 1930 гг. собор был также закрыт.

После Великой Отечественной войны главный собор монастыря использовался под склад, а в 1956-1961 гг. был разобран. В последующем остатки монастыря были переданы Бокситогорскому комбинату «Глинозём», в бывшем монастырском странноприимном доме был размещен заводской санаторий-профилакторий.

Началом возобновления монастыря стало установление летом 1994 года стараниями прихожан Петропавловской церкви села Сомина креста на берегу Дымского озера. 30 января 1997 года представители комбината передали ключи от странноприимного корпуса - единственного сохранившегося здания - насельникам Тихвинского Успенского Большого монастыря, и 30 октября того же года Антониев-Дымский монастырь был возобновлен как приписной скит Тихвинской обители.

16 июня 2001 года при раскопках на месте собора были обретены мощи преподобного Антония Дымского, вначале положенные в Успенском соборе Тихвинского монастыря, а 1 июня 2008 года - возвращены в Дымскую обитель.

«После того как я написал заповеди и притчи Пастыря, Ангела покаяния, он пришел ко мне и сказал: “Я хочу показать тебе все, что показал тебе Дух Святой, Который беседовал с тобою в образе Церкви; Дух тот есть Сын Божий. И так как ты был слаб телом, то не было открываемо тебе через Ангела, доколе ты не утвердился духом и не укрепился силами, чтобы мог видеть Ангела. Тогда Церковью показано было тебе строение башни хорошо и величественно; но ты видел, как все было показано тебе девою. А теперь ты получишь откровение через Ангела, хотя от того же Духа. Ты должен тщательно все узнать от меня, ибо для того и послан я тем досточтимым Ангелом обитать в доме твоем, как прежде”.

И повел он меня в Аркадию на гору, имеющую вид груди, и сели мы на ее вершине. И показал он мне большое поле, вокруг двенадцать гор, каждая различного вида. Первая из них была черная, как сажа; вторая была голая, без растений; третья была полна терниями и волчцами; на четвертой были растения полузасохшие, у которых верхняя часть была зелена, а ближайшая к корням – сухая, а некоторые растения даже совсем засохли от солнечного жара. Пятая гора была утесистая, но на ней были растения зеленые. Шестая гора была с расселинами, в иных местах малыми, а в других большими; в этих расселинах были растения, но не цветущие, которые казались более как бы завядшими. Седьмая гора имела цветущие растения и вся была плодородна; всякий род скота и птиц небесных собирал с нее пищу; и чем более питались с нее, тем обильнее она становилась растениями. Восьмая гора наполнена была источниками, и из этих источников напоялся всякий род творения Божия. Девятая гора вовсе не имела никакой воды и вся была обнажена; на ней были смертоносные змеи, гибельные для людей. На десятой горе были очень большие деревья, вся она была тениста, и под тенью лежал скот, отдыхая и пережевывая жвачку. Одиннадцатая гора была очень обильна деревьями, и деревья эти были покрыты теми или другими плодами, так что видевший их желал вкусить от плодов их. Двенадцатая гора была вся белая, имела вид самый приятный, все было на ней прекрасно.

В середине поля он показал мне белый огромный камень, поднимавшийся с самого поля; камень этот был выше тех гор и квадратный, так что мог бы держать всю землю. Он был древний, но имел высеченную дверь, которая казалась недавно сделанною. Дверь эта сияла светлее солнца, так что я очень дивился ее блеску.

Вокруг двери стояли двенадцать дев; четыре из них, стоявшие по углам двери, казались мне более великолепными, но и прочие были прекрасны. Они стояли по четырем сторонам двери, в средине их – попарно. Девы были одеты в полотняные туники и прекрасно опоясаны, обнажив правые плечи, как будто намерены были нести какую-то ношу: так они были наготове, весьма радующиеся и веселые. Видя это, я очень дивился столь великим и прекрасным вещам. И опять недоумевал об этих делах, что девы, будучи так нежны, стояли мужественно, как будто готовые понести на себе целое небо. И когда помышлял я это, Пастырь говорит мне: “Что размышляешь ты и недоумеваешь и сам на себя навлекаешь печаль? Чего не можешь понять, за то не берись, как будто бы был мудр, но проси Господа, чтобы, получив смысл. Понять это. Что за тобою, того не можешь видеть, а видишь, что пред тобою. Чего не можешь видеть, то оставь и не мучь себя. Владей тем, что видишь, о прочем же не беспокойся. Я объясню тебе все, что покажу, а теперь смотри на остальное”.

И вот увидел я, что пришли шесть высоких и почтенных мужей и все были похожи один на другого; они призвали множество других мужей, которые также были высоки, красивы и сильны. И те шесть мужей приказали им строить башню над дверью. Тогда поднялся великий шум от беготни около двери тех мужей, которые пришли для строения башни. Девы, стоявшие при двери, говорили им поспешить строением башни и сами протянули свои руки, как бы готовясь что-нибудь брать у них. Те шесть приказали доставать камни из некоторой глубины и приносить их для строения башни. И подняты были десять камней белых, квадратных, обтесанных. Те шесть мужей подозвали дев и приказали им носить все камни, которые должны быть употреблены на строение башни, проходить чрез дверь и передавать их тем, которые будут строить эту башню. И тотчас же девы возлагать друг на друга те первые камни, которые были извлечены из глубины, и носить их вместе по одному камню.

Как стояли девы около двери, так они и носили: те, которые казались сильнее, брались за углы камня, а другие поднимали за бока. И таким образом они носили все камни, проходили чрез дверь, как было повелено, и передавали строителям башни; а эти, принимая их, строили. Башня строилась на том большом камне и над дверью. Те десять камней были положены в основание этой башни; камень же и дверь держали на себе всю башню. После десяти камней извлечены из глубины другие двадцать пять, которые были принесены девами, как и первые, и употреблены на строение башни. После них подняты другие тридцать пять, которые подобным же образом употреблены в башню. Затем подняты сорок камней, и они все пошли на строение этой башни. Таким образом, основание башни составилось из четырех рядов камней. Тогда вышли все камни, которые брали из глубины; строители отдохнули несколько.

Потом те шесть мужей приказали народу приносить для строения башни камни с двенадцати гор. И стали мужи приносить со всех гор камни обсеченные, различных цветов, и подавали их девам, а те приносили их чрез дверь и подавали в строение башни. И тогда эти разнообразные камни были положены в здание, то сделались белыми и одинаковыми и изменили свои прежние цвета. Но некоторые камни подавались самыми мужами прямо в строение и не делались светлыми, а такими и оставались, какими клались, потому что не были передаваемы девами и не проносились чрез дверь. Эти камни были безобразны в здании башни. Увидев их, те шесть мужей приказали вынуть и положить опять на том же месте, откуда они были взяты. И говорят они тем, которые приносили эти камни: “Вы совсем не подавайте камней для строения, но кладите их возле башни, чтобы девы проносили чрез дверь и подавали их, ибо они не могут изменить цветов своих, если девами не будут перенесены чрез эту дверь; итак, не трудитесь понапрасну”.

И окончилось в тот день строение, но башня не была окончена; строение ее должно было опять возобновиться, и только на время сделана некоторая остановка. Те шесть мужей приказали строившим удалиться и отдохнуть несколько; девам же повелели не отходить от башни, чтобы охранять ее. После того как ушли все, я говорю Пастырю: “Почему, господин, не окончено здание башни?” “Не может оно, - говорит он, - окончиться прежде, нежели придет господин башни и испытает это строение, чтобы, если окажутся в нем некоторые камни негодными, заметить их, ибо по его воле строится эта башня”. “Господин, - говорю, - я желал бы знать, что означает строение башни, также узнать и об этом камне, и о двери, о горах, о девах и о камнях, которые извлечены из глубины и не были обсекаемы, но как взяты с места, так положены в здание; и почему сперва положены в основание десять камней, потом – двадцать пять, затем – тридцать пять и наконец – сорок; равно и о тех камнях, которые положены были в строение, но потом вынуты и отнесены на свое место; обо всем этом, господин, успокой душу мою и объясни”.

И сказал он мне: “Если не будешь попусту любопытен, то все узнаешь и увидишь остальное, что будет с этой башнею, и все притчи обстоятельно узнаешь”.

Чрез несколько дней пришли мы на то же самое место, где сидели прежде, и сказал он мне: “Пойдем к башне, ибо господин ее придет, чтобы испытать ее”. И пришли мы к башне, и никого другого не нашли, кроме дев. Пастырь спросил их, не прибыл ли господин этой башни, и они отвечали, что он скоро придет осмотреть это здание.

И вот спустя немного времени вижу я, что идет великое множество мужей и в середине их муж высочайший ростом, так что он превышал саму башню; кругом его находились шесть мужей, которые распоряжались строением, и все те, которые строили эту башню, и сверх того еще очень многие славные мужи. Девы, охраняющие башню, поспешили к нему навстречу, облобызали его и стали ходить с ним вокруг башни. И он так внимательно осматривал строение, что испытал каждый камень: по каждому камню он ударял трижды тростью, которую держал в руке. Некоторые камни после ударов его сделались черны, как сажа, некоторые – шероховаты, другие – с трещинами, иные – коротки, некоторые – ни черны, ни белы, другие – неровны и не подходили к другим камням, иные покрылись очень многими пятнами. Так разнообразны были камни, найденные негодными для здания. Господин повелел вынести все их из башни и оставить подле нее, а на место их принести другие камни и положить. И спросили его строившие, с какой горы прикажет принести камни и положить на место выброшенных. Он запретил приносить с гор, но велел носить с ближайшего поля. Взрыли поле и нашли камни блестящие, квадратные, а некоторые и круглые. И все камни, сколько их было на этом поле, были принесены и девами перенесены чрез дверь; из них квадратные были обтесаны и положены на место выброшенных, а круглые не употреблены в здание, потому что трудно и долго было их обсекать; но они положены около башни, чтобы после обсечь их и употребить в здание, потому что они были очень блестящи.

Окончив это, величественный муж, господин этой башни, призвал Пастыря и поручил ему камни, не одобренные для здания и положенные около башни. “Тщательно очисти камни, - сказал он, - и положи в здание башни те, которые могут приладиться к прочим, а неподходящие отбрасывай далеко от башни”.

Приказав это, он удалился со всеми, с кем пришел к башне. Девы же остались около башни охранять ее. И спросил я Пастыря: “Каким образом эти камни могут снова пойти в здание башни, когда уже найдены негодными?” Он отвечал: “Я из этих камней большую часть обсеку и употреблю на строение, и они придутся к прочим”. “Господин, - сказал я, - каким образом, обсеченные, они могут занять то же самое место?” “Те, которые окажутся малыми, пойдут в середину здания, а большие положатся снаружи и будут их сдерживать”. После этих слов он говорит мне: “Пойдем и через два дня возвратимся и, очистив эти камни, положим их в здание. Ибо все, что находится около башни, должно быть очищено, чтобы не пришел как-нибудь нечаянно господин и не нашел нечистым, что около башни, и не прогневался; тогда эти камни не будут употреблены на строение башни и я окажусь нерадивым пред господином”.

Спустя два дня, когда пришли мы к башне, он говорит мне: “Рассмотрим все эти камни и узнаем, которые из них могут идти в здание”. Я говорю ему: “Рассмотрим, господин”.

Сначала мы рассмотрели черные камни. Они оказались такими же, какими были отложены от здания. Он приказал отнести их от башни и положить особо. Потом он рассмотрел камни шероховатые и многие из них велел обсечь и девам взять их и положить в здание; и они, взяв их, положили в середину башни. Остальные же он велел положить с черными камнями, потому что и они оказались черными. Затем он рассмотрел камни с трещинами и из них многие обсек и велел чрез дев отнести в здание; они положены снаружи, потому что оказались покрепче; остальные же по множеству трещин не могли быть обделанными, и потому они удалены от здания башни. Далее он рассмотрел камни, которые были коротки; многие из них оказались черными, а некоторые – с большими трещинами, и он велел положить их с теми, которые были отброшены; остальные же, очищенные и обделанные, он велел употребить в здание, и девы те, взяв их, положили в средину здания башни, потому что они были не так крепки. Потом он рассмотрел камни наполовину белые и наполовину черные; многие из них оказались черными, и он велел их отнести к отброшенным. Остальные же все найдены белыми и были взяты девами и употреблены в здание, положены снаружи, потому что найдены крепкими, так что могли сдерживать камни, помещенные в средине, ибо в них ничего не отсечено. Затем он рассмотрел камни неровные и крепкие. Некоторые из них отброшены, потому что нельзя было обделать их, ибо оказались очень твердыми; остальные же были обсечены и положены девами в середину здания башни, ибо были слабее. Далее он рассмотрел камни с пятнами, и из них немногие найдены черными и отброшены к прочим; остальные же оказались белыми и в целости были употреблены девами в строение и положены снаружи по причине их твердости.» (Пастырь Ерма. Подобия. Подобие девятое).