Глава 1. Бой у городка Расейняй

В самом начале войны в окрестностях литовского городка Расейняй, как свидетельствуют исследователи, произошел уникальный бой. Один советский танк КВ около 48 часов сдерживал наступление немецкой 6-й танковой дивизии. О сражении стало известно благодаря мемуарам непосредственного участника тех событий – полковника вермахта Эрхарда Рауса.

Полковник вспоминал, что в первый день войны его подразделение не встретило особого сопротивления. Однако 23 июня ему доложили, что единственная дорога заблокирована советским сверхтяжелым танком КВ, который к тому же разрушил телефонные провода, тем самым осложнив связь со штабом дивизии. Из пушки он успел подбить 12 машин снабжения и не подпускал к ним помощь, поливая всех приближающихся пулеметным огнем. Обойти многотонную боевую машину оказалось невозможно. Вокруг перекрытой им дороги были болота, а в лесах скрывались разрозненные отряды советских солдат, продолжающих сопротивление.

Немцы не верили, что один танк решил держать оборону, и предположили, что это ловушка противника. Раус распорядился организовать защиту на случай, если русские атакуют с тыла или фланга.

24 июня разведчики доложили, что в округе нет крупных советских соединений, а это означало, что дорогу закрывает всего одна боевая машина. Дивизия располагала новыми 50-мм противотанковыми пушками, и полковник отдал приказ своим солдатам подойти через лес к КВ на близкую дистанцию и расстрелять его. Через два часа хорошо замаскированные пушки заняли удобные позиции и с расстояния в 600 м стали методично расстреливать танк. После восьми прямых попаданий танк замер.

Немцы были уверены, что экипаж уничтожен. Однако башня КВ медленно задвигалась и 80-мм орудие снова открыло огонь. В результате открытого огня несколько немцев погибло, одна пушка была выведена из строя, а две сильно повреждены.

Эрхард Раус понял, что справиться с исполином смогут только 88-мм зенитные орудия с их тяжелыми бронебойными снарядами. Ко второй половине дня зенитку доставили на место. Под завесой дыма от подбитых нашим танком грузовиков зенитчики приблизились к цели на расстояние в 500 м. По словам Рауса, в тот момент произошла настоящая дуэль нервов. Советские танкисты заметили зенитку и специально подпустили ее поближе. Первый выстрел сделал КВ. Несколькими точными попаданиями танк уничтожил зенитку, а ее обслугу расстрелял из пулемета.

С наступлением ночи 24 июня для ликвидации танка прибегли к помощи саперов. 12 добровольцев приблизились к машине. Как раз в это время несколько местных жителей через люк передавали танкистам еду. Немцы не стали себя выдавать и дождались их ухода. В 01:00 25 июня саперы закрепили на танке заряды со взрывчаткой. Взрывчатка сработала, но повредила только гусеницы, танкисты остались живы и открыли из пулеметов беспорядочный огонь. После этой атаки немцы стали называть танк призраком. Раус понимал, что ради одного танка, пусть и сверхтяжелого, авиация не прилетит. А ситуация ухудшалась. Блокировка дороги отражалась на боевой обстановке и ослабляла немецкие гарнизоны в занятых ими литовских городах.

Было принято решение устроить отвлекающую танковую атаку, в ходе которой к КВ подкатят 88-мм зенитку. Утром 25 июня обездвиженная советская боевая машина была с трех сторон обстреляна средними танками Pz III и Pz IV. Орудия немцев не могли пробить толстой брони, но свою задачу они выполнили: советский экипаж не заметил приближения зенитки, и она беспрепятственно произвела семь выстрелов почти в упор.

Немцы подошли к разбитой машине для ее осмотра. Оказалось, что из семи снарядов, только два пробили броню, а остальные оставили на ней лишь впадины. Восемь попаданий 50-мм снарядов выглядели, как небольшие синие круги, а от взрыва саперов была разорвана гусеница и появилась незначительная выщерблина на орудии. Немцы попытались проникнуть внутрь танка, но люк был заблокирован. В этот момент ствол КВ пришел в движение. Экипаж был жив и продолжил бой. Но одна из ручных гранат, брошенных сапером, попала в пробоину от выстрела. Танкистов уже ничто не могло спасти.

Раус вспоминал, что его солдат поразил героизм русских. Тела пятерых танкистов извлекли из их машины и похоронили со всеми воинскими почестями. В 1965 году героев перезахоронили на воинском кладбище города Расейняй. По надписям на личных вещах выяснили, что двоих из них звали П.Е. Ершов и В.А Смирнов. Имена остальных танкистов узнать не удалось.

Директива командующего Северо-Западным фронтом на ответные действия против фашистов была подписана в 9 часов 45 минут. Пока эта директива достигла штаба 8-й армии прошло немало времени, так как боевой приказ, в котором кроме всего прочего указывались действия и 2-й танковой дивизии, был подписан командованием армии лишь в 14:00. Непосредственно дивизия получила приказ около 16:00. И только в 17 часов 30 минут дивизия начала марш.

Уже в сумерках дивизия достигла Ионавы. Со стороны Каунаса беспрерывно двигался поток беженцев. Этот встречный поток очень осложнил движение, поэтому был отдан приказ изменить маршрут: после переезда моста через Нерис в направлении Расейняй двигались второстепенными пыльными дорогами. При движении колонны было категорически запрещено использовать радиостанции. Этот марш в темное время суток, без потерь от авиации противника, описывался в послевоенных учебниках, как образец хорошей организации марша. Хотя потерь все же избежать не удалось. По техническим нормативам при движении в таких условиях нужно было обязательно каждые 2 часа менять воздушные фильтры двигателей танков КВ. Многие экипажи на это не обращали внимание, да и не имели такой возможности, поэтому немало танков остановилось на обочине, не достигнув конечной цели.

Приказ командующего Северо-Западным фронтом и повторяющий его приказ командующего 8-й армией в создавшейся ситуации были логичными. Направление наступления немецкого 41-го моторизованного корпуса вырисовывалось более чем очевидно: Таураге-Шяуляй-Рига. Советские дивизии должны были одновременно нанести удар по флангам и тылу немецких дивизий, окружить их и уничтожить. 23-я и 28-я танковые дивизии 12-го механизированного корпуса атаковали в юго-западном направлении по левому флангу немцев, 2-я танковая дивизии 3-го механизированного корпуса - в юго-западном направлении по правому флангу немцев.

Однако одновременный удар не был нанесен из-за элементарных и прозаических причин - не хватало топлива и боеприпасов, командиры дивизии из-за плохой связи не могли скоординировать свои действия.

Как бы то ни было, этот эпизод в исторической литературе получил название танковой битвы под Расейняем. По существу, она распадалась на несколько сражений: бой советских 23-й и 28-й танковых дивизий с немецкими 1-й танковой и 61-й пехотной дивизиями и бой советской 2-й танковой дивизии с немецкой 6-й танковой дивизией. Вот эпизод этого последнего боя и был выше приведен.

Боевой приказ дивизия из-за отсутствия связи получила не напрямую от командующего армией - его передал и дал дальнейшие указания прибывший в дивизию начальник Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта П. Полубояров. Он быстро пришёл к выводу, что первичный приказ начать наступление в 4 часа утра невыполним, перенес начало наступления на 11 часов утра, информировав об этом командующего фронтом. Однако, как выяснилось позднее, и новый срок был нереален.

В отчете боевых действий немецкой 6-й танковой дивизии за 23 июня указывается, что бой за Расейняй начался около обеда, поэтому танковая битва должна была начаться значительно позднее. Что танковая битва началась в 15 часов, пишет и Вернер Хаупт.

Вот как эти действия описывает Д. Осадчий: «Около 16 часов командир 3-го танкового полка майор И. Рагочий вызвал командиров батальонов и рот и поставил боевую задачу. Из его устного приказа я понял, что враг перешёл государственную границу и движется в направлении Расейняй. Полку придется совершить марш с возможностью встречного боя. Командир полка указал маршрут движения и возможные границы развертывания. Всё это мы записали в блокноты. Топографических карт никто не имел».

Вот слова Е. Дрига: «Утром 23 июня две боевые группы дивизии „Раус” и „Зекендорф”, переправившись через Дубису, заняли плацдарм на восточном берегу реки».

Как это часто случалось в ходе приграничного сражения 1941 года, назначенный исходный рубеж для спланированного советской стороной контрудара был уже занят противником. Части 2-й танковой дивизии встретили 6-ю танковую дивизию корпуса Рейнгардта в нескольких километрах к северу от Расейняя. Вместо контрудара во фланг началось встречное сражение.

23 июня авиационная разведка немцев сообщила, что в направлении позиций группы «Зекендорф» движутся советские танки. Это были боевые машины 2-й танковой дивизии РККА. В составе 2-й танковой дивизии был батальон тяжелых танков КВ. Для группы «Зекендорф» это было действительно неприятным сюрпризом. Советские танки прошли сквозь боевые порядки пехоты, как нож сквозь масло, и ворвались на позиции артиллерии. 37-мм немецкие противотанковые пушки не могли пробить броню КВ. Точно так же были бессильны против советских машин и орудия чешских Pz 35, которыми были вооружены гитлеровцы. Критическую ситуацию смогли исправить только зенитчики, поставившие свои 88-мм пушки на прямую наводку. Потеряв несколько танков, советский батальон был вынужден отступить.

Пока группа «Зекендорф» боролась с советскими «тяжеловесами», в секторе группы «Раус» ничего значительного не происходило. Боевая группа Раус заняла мост через Дубису и плацдарм на восточном берегу. Немцы укрепляли захваченный плацдарм, вели разведку, планировали дальнейшие действия. Иногда они вступали в стычки с разрозненными отрядами красноармейцев. Было захвачено некоторое количество пленных, которых командир группы полковник Э. Раус приказал отправить в город.

Колонна с пленными красноармейцами и ранеными немцами выехала в первой половине дня 24 июня. Буквально в полутора километрах от командного пункта группы она наткнулась на одинокий советский танк КВ. По всей видимости, эта машина принимала участие в проходивших неподалеку боях и отстала от своих. Предположительно, танк появился на дороге ещё вечером 23 июня. Он выехал на перекресток, остановился и неподвижно простоял всю ночь.

Вот как описывает первую встречу с танком сам Э. Раус: «В нарушение принятых правил, несколько пленных, захваченных в последних боях, в том числе один лейтенант Красной Армии, были отправлены в тыл на грузовике под охраной всего лишь одного унтер-офицера. На полпути назад к Расейняю шофёр внезапно увидел на дороге вражеский танк и остановился».

Другой интересный вопрос: когда точно танк остановился на дороге. Примерное время появления танка на дороге удалось установить из журнала боевых действий 6-й мотострелковой бригады: «24.6 Запланированный марш дивизии был остановлен. После сообщения воздушной разведки о сосредоточении крупных танковых группировок противника было приказано перейти к обороне. Наступление замеченных вражеских танков было направлено только против боевой группы Зекендорфа. Тяжелые танки (позднее описаны как 52-тонные танки новой модели) прорвали линию обороны и вышли в тыл. Около 9 часов было сообщено, что два таких гиганта оказались на нашем направлении наступления. Около 14 часов на помощь боевой группе Зекендорфа был послан 65-й танковый батальон под командованием подполковника Шенка. Обойти вражеские силы не удалось, он огнем занял наш плацдарм и с севера по обеим берегам Дубисы небольшими батальонами пехоты начал наступление. Неожиданно один танк противника оказался недалеко от командного пункта нашей бригады. Он поджог два наших грузовика и остановился посередине дороги. Такая наглость произвела большое впечатление, однако тогда не было известно, что он остановился из-за технических поломок».

Таким образом, можем утверждать, что танк на дороге появился 24 июня около полудня. Т.к. немцы упоминают о «52-тонных танках», вне сомнения, речь идет о танках КВ-2, только немцы в начале войны не знали об их индексации. Технические же характеристики танков они узнали очень быстро - от взятых в плен танкистов. Вот рапорт командира 41-го истребительно-противотанкового дивизиона: «Экипаж одного русского танка дал показания, которые выслушал и записал переводчик: они рассказывали о своем 52-тонном танке. Толщина брони 85 мм, только люка 38 мм. В танке 152 мм орудие, три 7,62 мм пулемета (в запасе ещё два). Танки, участвовавшие в сегодняшнем танковом бою, якобы принадлежат 2 танковой дивизии, которая сформирована в 1939 году, как бригада и недавно развернутая в дивизию. За сегодня атаковавшей дивизией стоит пехотная дивизия, которая тоже имеет танки. Эта пехотная дивизия прибыла сегодня. Каждая танковая рота в среднем имеет 20 танков. В танковой дивизии артиллерия не используется. Дивизия дислоцировалась в Ионаве».

Вполне возможно, что на основе этого рапорта было послано сообщение в Берлин, где с ним познакомился Ф. Гальдер. В записи за 24 июня он ещё сомневается, что танк может иметь пушку такой мощности. А вот в записи за 25 июня Ф. Гальдер, скорее всего, получивший дополнительные данные о вооружении советского тяжелого танка новой модели, в калибре пушки уже не сомневается.

В составе 41-го моторизованного корпуса находилась только одна часть, имевшая на вооружении 88-мм зенитные пушки - 1-й смешанный дивизион 3-го зенитного полка. Лишь орудия этого дивизиона могли уничтожить танк. Это подтверждает и запись в журнале боевых действий дивизии.

Правда, эта запись задает новую загадку: в ней говорится о трех орудиях. Так против танка было направлено одно, или всё-таки три орудия? Стреляло одно - или все три? Вряд ли когда-нибудь это станет известным.

Остается один невыясненный вопрос - какова была модель танка? Все исследователи соглашаются с тем, что это была машина КВ. Но, как мы знаем, в начале войны на вооружении Красной Армии находились танки КВ двух модификаций: КВ-1 и КВ-2. Вот тут мнения и разделяются. Аргументы за то, что это был КВ-1, следующие: так танк называет в своих мемуарах Э. Раус; силуэт КВ-1 выбит на памятной доске у могилы танкистов в Расейняе на воинском кладбище; КВ-1 имел значительно больший, чем у КВ-2 боекомплект - а ведь одиночному танку, как мы знаем, пришлось немало стрелять уже стоя на дороге, да и в бою, произошедшем до этого, его пушка тоже, наверное, не молчала.

В работе «Действия малых подразделений» текст об одиночном танке иллюстрируется фотографией: немецкий солдат фотографирует КВ-2. Подпись под фотографией также недвусмысленно указывает место: «Этот одиночный КВ-2 образца 1940 года из 2-й танковой дивизии не выдержал многократных атак 6-й танковой дивизии недалеко от перекрестка около Расейняя в Литве». Видимые повреждения машины тоже соответствуют повреждениям, которые по описанию боя должны были быть у танка, блокировавшего дорогу: сорвана гусеница, повреждено орудие, сквозные отверстия в борте.

Можно сомневаться в деталях боя, однако нельзя отрицать тот факт, что такой бой был. Пусть это был не КВ-2, а КВ-1. И продержался он не двое суток, а лишь неполные сутки. Но ведь это сделал только один танк, случайно оказавшийся в нужном месте!

Как мы знаем, таких монстров в Литве было 50. Собравшись в указанном районе, подразделение тяжёлых танков на второй день войны атаковало немецкую механизированную колонну в направлении Крижкалнис - Скаудвиле. Советские танкисты уничтожили около 80 фашистских боевых машин.

В битве, судя по всему, участвовал и упомянутый танк, а после боя он возвращался обратно. Въехав на дорогу Расейняй-Шилува у деревни Дайняй, танк остановился.

Наступило третье утро войны. Но как только со стороны Расейняй показалась тяжело груженная немецкая машина, советский танк неожиданно ожил. Повернулась стальная башня, пушка нацелилась на машину. Звонкий выстрел и оглушающий взрыв сотрясли всю окрестность…