Глава 3. Теория конца истории
Теория международных отношений как раздел современной политической науки, полагают исследователи, сформировалась и развивалась в условиях биполярного мира. Это не могло не отразиться на концептуальных подходах и проблематике международно-политических исследований. Все сколько-нибудь значительные прогнозы развития международных отношений предполагали сохранение и в будущем примерно той же ситуации, которая существовала четыре десятилетия после окончания Второй Мировой войны. Хотя некоторые политологи предсказывали вероятность изменений в системе международных отношений, ее эволюцию в сторону многополярности, но и они исходили из того, что обе сверхдержавы — США и СССР — по-прежнему будут играть наиважнейшую роль.
Нам представляется целесообразным высказать и свое мнение. Мир однополярной исключительности, выстроенный после победы США в холодной войне как ненадолго установился, так и мгновенно рухнул. Никто не стал ориентироваться на амбиции американцев и их исключительность. Тут же сформировались геополитические центры мировой политики – Китай, Объединённая Европа, Россия, экономические центры Латинской Америки, Израиль и некоторые страны Ближнего Востока.
Реальные сдвиги в мировой политике, происшедшие после окончания холодной войн, оказались сколь радикальными, столь и неожиданными для большинства исследователей международных отношений. Одна из первых попыток дать теоретическое обоснование связанных с окончанием холодной войны изменений была предпринята еще на рубеже 80-90-х годов XX в.
Американским ученым и дипломатом Фрэнсисом Фукуямой. В нашумевшей работе «Конец истории» он выдвинул тезис о полном разрешении лежавшего в основе холодной войны конфликта двух идеологий — либеральной демократии и коммунизма. Коммунизм потерпел поражение, и открылись перспективы для торжества принципов либеральной демократии во всем мире. Следовательно, по мнению политолога, наступил конец истории, т.е. состояние бесконфликтности. Точка зрения ученого подверглась критике как идеалистическая и упрощенная. Действительно, прошедшие после окончания холодной войны годы не дают основания для того чрезмерного оптимизма, которым наполнена работа американского ученого, оптимизма, навеянного эйфорией конца 1980-х годов.
Позже и он сам отказался от подобного оптимизма относительно перспектив мирового общественного развития. Но у него были и остаются сторонники, которые полагают: если конец истории и не состоялся, то он возможен в будущем, пусть и отдаленном. По сути, именно в таком плане толкуют перспективы развития человечества неолиберальные концепции глобализации.
В начале XXI века политологи стали использовать понятие возобновление истории, подразумевая существенно возросшую конфликтогенность мировой политики. Возникает вопрос, что лежит в основе исторического прогресса, что заставляет историю продвигаться вперед. Дается двуединый ответ: наука и жажда признания. Прогрессирующее покорение природы, которое стало возможным после выработки научного метода, идет по определенным правилам, установленным не человеком, но природой и ее законами. То есть, по сути, наука является производной от естественной эволюции.
Развитие современной науки оказало единообразное воздействие на все общества, где оно происходило, и причины этому две. Во-первых, техника обеспечивает определенные военные преимущества стране, которая ею владеет, и ни одно государство, дорожащее своей независимостью, не может пренебречь необходимостью модернизации обороны. Во-вторых, современная наука создает единообразный простор для роста экономической производительности. Техника открывает возможность неограниченного накопления богатств, и тем самым – удовлетворения вечно растущих желаний человека.
Итак, как полагают исследователи, универсальным двигателем истории является синтез желания и разума, находящий свое отражение в науке, и самое главное – в потребности в признании. Желание человека получить признание своего достоинства с самого начала истории вело его в кровавые смертельные битвы за престиж. Уникальным открытием является в этой связи демократия, которая преодолела различие между хозяином и рабом, сделала рабов хозяевами самих себя и установила принципы суверенитета народа и главенства закона. Внутренне противоречивые и неполноценные признания хозяев и рабов заменены признанием взаимным, где за каждым гражданином признается человеческое достоинство всеми другими гражданами, и где это достоинство признается и государством путем предоставления прав. Эта модель выгодно отличается от всех иных форм правления.
Таким образом, борьба за признание может дать нам недостающее звено между либеральной экономикой (капитализмом) и либеральной политикой (демократией). Это утверждение не означает, что стабильные демократии, лишены несправедливостей или серьезных социальных проблем.
История отбросила, в принципе, исключая случаи, когда страны-гегемоны нуждаются в их услугах, монархию, фашизм, теократию и коммунизм как неэффективные модели общественного устройства. Только либеральная демократия способна сочетать два необходимых механизма исторического прогресса: науку и экономику, жажду к признанию. Таким образом, по мнению Фукуямы, демократия должна принять вызов национализма и религиозного фундаментализма, так как органически более соответствует природе человека, и все конкурирующие идеологии будут рано или поздно отвергнуты.
Итак, конец истории печален, по мнению Фукуямы. Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма сходят с арены мировой истории. Вместо всего этого – экономический расчет, бесконечные технические проблемы, удовлетворение запросов потребителя.
Но существует и обратная опасность, а именно, что мы снова станем первыми людьми, ввязывающимися в кровавые и бессмысленные войны за престиж, только на этот раз – с современным оружием. Есть подозрение, что некоторые люди не будут удовлетворены пока не проявят себя тем самым актом, который составлял человеческую сущность в начале истории.
Итак, мы посмотрели на основные аспекты теории конца истории. Она была встречена резкой критикой в СССР. Причем была отвергнута дважды - до и после распада СССР - и с течением времени критика лишь усилилась. На первой стадии интеллектуалы выдвигали сходную аргументацию, однако с распадом Союза идеи Фукуямы постепенно утратили свою способность оказывать влияние на формирование дискуссии в российской науке международных отношений.
Либералы постепенно потеряли влияние в обществе, а националистическое мышление, напротив, набирало обороты, открывая путь идеям великодержавия. Сторонники великодержавного курса сочли, что теория «столкновения цивилизаций» посягает на политическую независимость России. По их мнению, Россия должна предложить азиатско-мусульманскому миру сотрудничество в области безопасности, не полагаясь при этом на Запад.
Таким образом, идеи американских ученых были не просто не приняты российской элитой - их с возмущением отвергли.
Дело, прежде всего, в том, что предсказания американских ученых не согласуются с современным этапом развития российского государства. В течение нескольких лет, минувших с момента распада Советского Союза, в российском государстве возникли уникальные политические, экономические и культурные элементы. Российское супер-президентство, государственно-олигархический капитализм и восприятие Запада в качестве потенциальной угрозы, а не стратегического партнера, - все это едва ли укладывается в картину их видения мира после холодной войны.
С падением коммунизма многие как в нашей стране, так и за рубежом, посчитали, что Россия, наконец, двинется по пути либерализма. Российские лидеры решили, что Запад с радостью примет страну, еще недавно принадлежавшую к противостоящему лагерю, а ныне - ступающую на либеральный путь. По этой причине наша страна наивно кинулась в объятия атлантизма, в надежде, что Запад примет ее. Но лидеры молодого российского государства ошиблись. В 90-х гг. другие страны относились к России предвзято: ее считали страной, проигравшей холодную войну, оправляли в разряд стран-изгоев, не способных прокормить себя. Западные державы не спешили устанавливать с Россией стратегическое партнерство. Мнение России зачастую просто игнорировалось, как, скажем, во время войны в Югославии, где Россию не услышали или не захотели услышать. Любое же проявление самостоятельности принималось в штыки, как возобновление советской имперской политики.
Таким образом, России пришлось сменить курс и начать поиск приоритетов в других сферах. Наша страна по-прежнему отдает предпочтение стратегическому партнерству как с западными, так и восточными странами. Однако в какую бы сторону не качнулся этот маятник, Россия все же продолжает развивать идею панславянизма. Россия все-таки очень отличается от Запада, и далеко не факт, думает множество аналитиков, что принимая западные правила игры, наша страна сможет стать частью западного сообщества.
Итак, после 1985 года мы наблюдаем кардинальное изменение картины мира. Игра под названием холодная война закончилась, изменились условия, сформировались новые правила уже другой игры. Однако очевидно, что в своих геополитических условиях Запад во главе с США стремится реализовать идеи «усреднения», т.е. осуществить политику изменения исламского общества, перестройку его на принципах модернизации, религиозной терпимости, либерализации мусульманской религии. Главным же здесь является то, что в условиях глобализации мир становится все теснее и взаимозависимее, поэтому хочется верить, что все мы вместе пойдем правильным путем.