Глава 2. Североатлантический альянс против Варшавского Договора

Глава 2. Североатлантический альянс против Варшавского Договора

Организация Варшавского Договора создавалась народами, пережившими все ужасы фашизма – «коричневой чумы» XX века. По мнению исследователей, когда этим народам стала угрожать англосаксонская тирания, называемая последними демократией, страны Восточной Европы, ГДР, СССР заключили военный союз для сохранения своего права на достойную жизнь.

При заключении договора армии Советского Союза и остальных стран, подписавших договор, были призваны оберегать мирную жизнь граждан, а не социалистический общественно-политический строй, якобы навязанный странам Восточной Европы. Политическая социалистическая система объединяла, сплачивала народы, не позволяла захватить страны изнутри, повышала безопасность государств и боеспособность армий стран Варшавского Договора, а не являлась самоцелью СССР.

Еще в 1930 гг. Иосиф Сталин со своими соратниками отвергли идею мировой революции, и обвинения СССР и его армии в навязывании другим странам социализма. СССР не стремился к экспорту социализма, а поддерживал его только в том случае, если он обеспечивал безопасность государства, его народа.

Имеются сведения, что после войны Сталин отверг предложения поддержать коммунистов Греции и Италии в установлении в этих странах социалистического строя.

А вот США пролили много крови народов других стран, навязывая им свою именную демократию. Например, есть мнение, что итальянских коммунистов нейтрализовали подготовленные ЦРУ бандиты. В Италии этих бандитов назвали итальянской мафией. Но мафия это была не итальянская, а американская, созданная, как правило, из этнических итальянцев.

Необходимо отметить, что после окончания войны союзники США в Западной Европе постоянно увеличивали численность и оснащенность своих вооруженных сил. В период с 1949 по 1952 гг. военные бюджеты этих стран были удвоены, а срок службы в армии увеличен, производство вооружений возросло. Образованный в 1949 году блок НАТО представлял прямую угрозу для стран Восточной Европы и СССР.

Но Сталин не стал создавать военный блок, аналогичный НАТО, а организовал подписание с социалистическими странами, включая ГДР, соглашения. Подписанное в 1951 году соглашение обязывало союзников СССР передавать свои армии под непосредственное советское командование в случае войны. Был создан специальный комитет для обеспечения союзных армий необходимым военным снаряжением и производства в этих странах продукции оборонного назначения. Председателем военно-координационного комитета первоначально был избран Николай Булганин, а вскоре на это место выбрали маршала Вооруженных Сил СССР Александра Василевского.

В первые послевоенные десять лет СССР находился на вершине своей славы и могущества. Народы мира восхищались Советским Союзом и стремились к социалистическому строю. Поэтому нет ничего удивительного в том, что страны и народы территорий, отошедших по решению Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций в зону влияния СССР, стремились построить у себя социалистическое общество. Победа Красной Армии над врагом чудовищной силы вселяла в освобожденные страны Восточной Европы веру в то, что под защитой СССР они будут в полной безопасности.

Организация Варшавского Договора была создана уже после смерти Сталина.

В результате Второй Мировой войны США не достигли всех поставленных перед собой целей, а именно не подчинили себе всю Европу, Китай и Корею. СССР под руководством Сталина не допустил полного господства США в Европе и Юго-Восточной Азии, чем сохранил свободу и независимость этих народов.

Растущее военное присутствие США в Европе вынуждало к принятию соответствующих мер обеспечения безопасности стран, не подчинившихся Америке. Тем более что США начали нарушать принятые ранее договоренности.

Фактически США заключили военный союз с Западной Германией и другими странами Западной Европы. Союз этот был направлен против СССР и дружественных ему стран. Сдержать агрессивные устремления НАТО можно было только созданием оборонительного блока, которым и являлась ОВД.

Действительно, вся послевоенная внешняя политика СССР была направлена на обеспечение безопасности своей страны и недопущения того, чтобы Запад подчинил себе и в очередной раз направил все свои силы против СССР.

Очевидно, полагают аналитики, что СССР совершенно не нужно было противостояние с Западом, - социалистическому государству нужно было продолжать восстанавливать и развивать страну. Сегодняшняя геополитическая обстановка в мире вокруг России является тому убедительным доказательством.

ОВД гарантировала мирную жизнь гражданам СССР и Восточной Европы. Договор имел срок действия, измеряемый 20 годами. В 1975 году Договор автоматически был пролонгирован на десять лет, так как от стран-участников не поступило заявлений о его денонсации (расторжении). Двадцать шестого апреля 1985 года, ввиду истечения срока действия, Варшавский Договор был продлен на 20 лет, но существовать ему осталось всего шесть лет.

Все 36 лет существования ОВД США стремились ее разрушить. Разгромить вооруженные силы стран Варшавского договора в открытом бою США не пытались, а использовали методы подрыва противостоящих им европейских стран изнутри. Но даже при огромном опыте внутренних переворотов разрушить ОВД США не удавалось.

С приходом к власти в СССР Михаила Горбачева Организация Варшавского Договора начала стремительно и неизбежно разваливаться. С началом правления Горбачева советское руководство не только перестало препятствовать, а стало поощрять проведение США «цветных революций» в восточноевропейских государствах.

После роспуска Организации Варшавского Договора Североатлантический альянс стал превосходить СССР по танкам и артиллерии в 1,5 раза, по самолетам и вертолетам – в 1,3 раза. В результате распада Советского Союза превосходство НАТО над Россией по танкам и артиллерии увеличилось в три раза, по БТР – в 2,7 раза.

НАТО не прекратил своего существования одновременно с ОВД, а принял в свои ряды все страны, которые входили в Организацию Варшавского Договора, и всю Европу нацелил на СССР. Россия потеряла союзников в Европе и значительно уменьшила уровень своей безопасности.

В 2005 году Польша сделала заявление, которое стало сенсацией - объявила о намерении рассекретить документы Организации Варшавского договора. Европейская и мировая пресса пестрели броскими заголовками, анонсируя скорое разоблачение коварных и агрессивных планов лидеров бывшего соцлагеря. Однако вскоре о рассекреченных документах дружно… замолчали. Что же произошло? В них не нашлось ничего мало-мальски компрометирующего? Или оказалось, что их рассекречивание бросает тень совсем не на Варшавский договор, а на Североатлантический альянс?

В России все документы, касающиеся сути деятельности военного блока соцстран, остаются засекреченными до сих пор. Кроме… одного трехстраничного документа – о создании проекта военного альянса соцстран для ввода войск в Прагу в 1968 году.

Рассмотрим теперь материалы о череде «бархатных» революций в странах «социалистического содружества», последовавших после развала Организации Варшавского Договора.

***

Глава вторая. Сердце как орган высшего познания

Уже во времена древних греков слова «фрин», «кардиа» означали не только сердце в прямом значении, но также душу, настроение, взгляд, мысль, даже благоразумие, ум, убеждение и т. д.

«Народное чутье» уже издавна верно оценило важную роль сердца в жизни человека. Сердце перестает биться – жизни пришел конец, поэтому некоторые называют сердце «мотором жизни». Мы хорошо теперь знаем, насколько физическое и духовное благополучие зависит от правильной функции сердца.

Нам приходится в повседневной жизни слышать о том, что сердце «страдает», «болит» и т.д. В художественной литературе, в беллетристике можно найти выражения: «Сердце тоскует», «радуется», «чувствует» и т.д. Таким образом, сердце сделалось как бы органом чувств, и притом чрезвычайно тонким и универсальным.

Остановиться на этом необходимо потому, что все указанные явления в своей основе имеют глубокий физиологический смысл, – говорит И.П. Павлов. В отдаленную эпоху, когда наши предки находились в зоологической стадии развития, на все раздражения, получаемые ими, они реагировали почти исключительно мускульной деятельностью, преобладающей над всеми остальными рефлекторными актами. А мышечная деятельность теснейшим образом связана с деятельностью сердца и сосудов. У современного цивилизованного человека мускульные рефлексы почти уже сведены до минимума, связанные же с последними изменения сердечной деятельности сохранились хорошо...

Современный цивилизованный человек путем работы над собой приучается скрывать свои мышечные рефлексы, и только изменения сердечной деятельности все еще могут указать нам на его переживания. Таким образом, сердце и осталось для нас органом чувств, тонко указывающим наше субъективное состояние и всегда его изобличающим. Для врача надо отметить, что насколько хорошо происходит регуляция сердечной работы, обусловленной мышечной деятельностью, конечно, не чрезмерной, настолько же плохо происходит регуляция сердечной работы при различных волнениях, кои не ведут к мышечной работе. Оттого так легко поражается сердце у лиц свободных профессий, несущих легкий физический труд, но зато чрезмерно подверженных жизненным треволнениям.

Так судит о сердце патологоанатом («О смерти человека») и великий физиолог академик И.П. Павлов («Курс физиологии» под редакцией проф. Савича, 1924).

Прибавим к этому еще некоторые замечания. Иннервация сердца поразительно богата и сложна. Оно все оплетено сетью волокон симпатической нервной системы и через нее теснейшим образом связано с головным и спинным мозгом. Целую систему церебральных волокон получает оно от блуждающего нерва, по которым передаются ему многосложные воздействия центральной нервной системы и, весьма вероятно, посылаются в мозг центростремительные чувственные импульсы сердца. Мало еще изучены и полны неизвестности функции симпатической и вегетативной нервной системы, но уже теперь вполне ясно, что они глубоко важны и многосторонни. И что особенно важно для нас, этим нервным узлам и волокнам несомненно принадлежит очень важная роль в физиологии чувствительности.

Таким образом, наши анатомо-физиологические знания о сердце не только не мешают, а скорее даже побуждают нас считать сердце важнейшим органом чувств, а не только центральным мотором кровообращения.

Но Священное Писание говорит нам о сердце гораздо больше. О сердце речь идет чуть ли не на каждой странице Библии, и впервые читающий ее не может не заметить, что сердцу придается значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовных воздействий. И больше того: сердце по Священному Писанию есть орган общения человека с Богом, а, следовательно, оно есть орган высшего познания…

Как это ни сомнительно для неверующих, мы утверждаем, что сердцем можно воспринимать вполне определенные внушения прямо как глаголы Божии. Но это удел не только святых. И я, подобно многим, не раз испытывал это с огромной силой и глубоким душевным волнением. Читая или слушая слова Священного Писания, я вдруг получал потрясающее ощущение, что это слова Божии, обращенные непосредственно ко мне. Они звучали для меня как гром, точно молния пронизывала мой мозг и сердце. Отдельные фразы совершенно неожиданно точно вырывались для меня из контекста Писания, озарялись ярким ослепительным светом и неизгладимо отпечатывались в моем сознании. И всегда эти молниеносные фразы, Божии глаголы, были важнейшими, необходимейшими для меня в тот момент внушениями, наставлениями или даже пророчествами, неизменно сбывавшимися впоследствии. Их сила была иногда колоссальна, потрясающа, несравнима с силой каких бы то ни было обычных психических воздействий.

После того, как я, отчасти по независящим от меня обстоятельствам, оставил на несколько лет свое архиерейское служение, однажды во время всенощной, когда было должно начаться чтение Евангелия, я неожиданно почувствовал волнение от смутного предчувствия, что сейчас произойдет нечто страшное. Раздались слова, которые я сам часто спокойно читал: «Симоне Ионин, любиши ли Мя паче сих?.. Паси агнцы Моя» (Ин.21:15). Этот Божий укор, призыв к возобновлению оставленного служения внезапно потряс меня так могуче, что я до конца всенощной дрожал всем телом, потом всю ночь не сомкнул глаз, и около 1,5 месяцев после того при каждом воспоминании об этом необычайном событии меня потрясали рыдания и слезы.

Пусть не думают скептики, что я настроил себя к этому переживанию тоскливыми воспоминаниями об оставленном священном служении и укорами совести. Совсем напротив, я был тогда сосредоточен на своей болезни и предстоящей мне операции, был в самом нормальном душевном состоянии, очень далеком от всякой экзальтации...

Нам известны в мозгу двигательные и сенсорные центры, вазомоторные и дыхательные, тепловые и другие центры, но нет в нем центров чувств. Никому не известны центры радости и печали, гнева и страха, эстетического и религиозного чувства. Хотя от всех органов чувств и всех вообще органов тела направляются в мозг и оканчиваются в клетках его сенсорных центров все чувствительные волокна, но они несут только ощущения зрительные и слуховые, обонятельные и вкусовые, тактильные и термические, локомоторные и многие другие. Но это только ощущения. А не делать различий между ощущениями и чувствами – значит впадать в самую глубокую психологическую ошибку.

Если бы мы могли, что, конечно, немыслимо, остановить стремительную и сложнейшую динамику психических процессов и рассмотреть отдельные элементы в статическом состоянии, то ощущения представились бы нам только как импульсы к возникновению мыслей, чувств, желаний и волевых движений. А мысли, выхваченные из мозга, оказались бы только незаконченным, сырым материалом, подлежащим глубокой и окончательной обработке в сердце – горниле чувств и воли.

Каким образом возникшие в мозгу мысли передаются в сердце, мы не знаем, но мысль как акт чисто психологический, в отличие от ощущений, как актов физиологических, не нуждается в анатомических путях проведения. Не нуждаются в этих путях и чувства, возникающие в сердце в зависимости от тех или других мыслей и в значительной мере формирующие их.

Но не только из мозга сердце получает эти обработанные мысли, сенсорные восприятия, но и само обладает удивительной, важнейшей способностью получать из мира духовного экзогенные, нисколько не адекватные органам чувств, ощущения самого высшего порядка.

И эти ощущения из сердца передаются уму, в мозг и в огромной степени определяют, направляют и изменяют все психические процессы, в уме и духе происходящие…

Если можно говорить о помышлениях сердца, о том, что сердце служит средоточием и обиталищем мудрости, то, значит, в нем не только получают чувственное и волевое восполнение рождающиеся в мозгу мысли, и не только воспринимаются им экзогенные духовные воздействия, передающиеся в мозг, но в сердце эти восприятия так же рождают мысли, размышления, как сенсорные восприятия служат импульсами и материалом для мыслительной деятельности мозга. Сердце, следовательно, – второй орган восприятия, познания и мысли. В нем рождается из этой деятельности познание и почивает в нем мудрость. Или, если сердце лишено Божией благодати и не воспринимает из мира трансцендентного внушения Духа истины и добра, а расположено к восприятию духа зла, лжи, гордости, то безумие рождается и обитает в нем.

Интеллектуалисты считают непреложной истиной, что мы познаем действительность умом, анатомо-физиологическим органом которого они, естественно, считают головной мозг. Но уже в XVII веке, в разгаре картезианского догматизма, когда интеллектуализм был всесилен, гениальный математик и мыслитель Блез Паскаль сумел найти предел и бессилие разума и предложил заменить его познавательной способностью, которая отличалась бы непосредственностью и пригодностью для исследования истины.

То, что впоследствии Бергсон окончательно назвал интуицией, Паскаль назвал чувством тонкостей, чутьем суждения, чувством, вдохновением, сердцем, инстинктом. Все эти слова одинаково обозначают в его «Мыслях» непосредственное познание действительности, сознание живой реальности, которое противоположно рассудочному знанию и рациональным выкладкам. В самых первых своих творениях Паскаль установил эту новую разницу между «геометрическим умом» и чутьем тонкостей. Геометрический ум – это именно то, что мы называем рационалистическим или логическим способом мышления; чутье тонкостей – мышление интуитивное.

Разум, – говорит Паскаль, – действует медленно, принимая во внимание столько принципов, которые всегда должны быть налицо, что он поминутно устает и разбегается, не имея возможности одновременно удержать их. Чувство действует иначе: оно действует в одну секунду и всегда готово действовать.

Его вывод таков: Надо, следовательно, возложить наше упование на «чувство», иначе упование наше постоянно будет шататься.

Затем следует знаменитое изречение: Сердце имеет свои причины, неизвестные уму, и Паскаль добавляет: Сердце, а не разум чувствует Бога.

Представление о познании и всей великой многословности нашей духовной жизни, которое дается нам Священным Писанием, совершенно не совместимо с интеллектуализмом, философской доктриной, утверждающей, что всякая действительность познаваема и что доступна она лишь познавательной способности разума.

Интеллектуализм видит в свободном, спекулятивном познании совершенную деятельность человека и даже единственную деятельность, достойную его. Но, что еще гораздо важнее, он признает за предметами реальность лишь постольку, поскольку они могут быть приняты разумом.

С чем можно сравнить претенциозность этой гордой доктрины, отказывающей в реальности всему, что не вмещается в наш бедный и очень ограниченный разум? Все то, что так ярко и несомненно воспринимается сердцем из мира трансцендентального, все то, что познается паскалевским «чувством тонкостей», интеллектуалисты игнорируют. А еще древний философ Эпикур сказал, что все объекты восприятия являются истинными и реальными, ибо одно и то же сказать, что вещь истинна и что она существует. Почему же не истинны высшие восприятия сердца?

Только головной мозг считается органом разума и воли, а спинной – лишь системой проводящих путей и органом рефлекторной и трофической деятельности. Однако, если обезглавленной лягушке причинять раздражение кожи, то она проявляет целесообразные действия, направленные к устранению раздражения, а при продолжении их обращается в бегство и прячется точно так же, как не обезглавленная. В войнах муравьев, не имеющих головного мозга, явно обнаруживается преднамеренность, а, следовательно, и разумность, ничем не отличающаяся от человеческой. Совершенно очевидно, что не только головной мозг, но и ганглии насекомых, спинной мозг и симпатическая нервная система позвоночных служат органом воли.

В небольшом богословском трактате невозможно сколько-нибудь понятно изложить хотя бы только основные идеи удивительной и глубоко жизненной философии Анри Бергсона. Скажу только, что он проложил совершенно новый путь к познанию жизни и с огромной глубиной мысли раскрыл полную неспособность к этому философии интеллектуализма.

Не один Паскаль был великим предшественником Бергсона на этом революционном пути философии. К бергсонианскому методу познания близок метод интроспекции Мен де Бирана – изучения действительности в сознании человека. Он думает, что нельзя уловить реальность иначе, как только в живом себе. Ни тонкие наблюдения, ни рациональные размышления не в состоянии этого добиться.

Шопенгауер первый доказал, что концепции, изобретенные разумом, работающим попусту и в пустоте, не могут быть ничем иным, как пустыми химерами, годными лишь для удовлетворения профессоров философии; что разум обладает лишь формами, что он пустая способность. Он противополагает разуму интуицию.

Удивительные и совершенно новые суждения о мозге – кумире интеллектуалистов – высказал Бергсон. Он полагает, что разница между спинным мозгом, рефлекторно реагирующим на получаемые импульсы, и головным мозгом – только в сложности, а не в характере функций. В головном мозгу только регистрируется восприятие, пришедшее извне, и выбирается подходящий способ ответной реакции.

Мозг, – говорит Бергсон, – не что иное, как нечто вроде центральной телефонной станции: его роль сводится к выдаче сообщения или к выяснению его. Он ничего не прибавляет к тому, что получает. Все органы восприятия посылают к нему нервные волокна; в нем помещается моторная система, и он представляет собою центр, в котором периферическое раздражение вступает в сношение с тем или иным моторным механизмом.

Уже самым своим строением мозг доказывает, что его функция есть превращение чужого раздражения в хорошо выбранную реакцию. Афферентные нервные волокна, приносящие чувственные раздражения, оканчиваются в клетках сенсорной зоны коры головного мозга, а они другими волокнами соединяются с клетками моторной зоны, которым передается раздражение. При бесчисленном множестве таких соединений мозг имеет возможность бесконечно видоизменять реакции, отвечающие на внешнее раздражение, и действует как своего рода коммутатор.

Нервная система, и в особенности мозг, – не аппарат чистого представления и познания, а лишь инструменты, предназначенные к действию.

Мозг не орган мысли, чувств, сознания, но он то, что приковывает сознание, чувства, мысли к действительной жизни, заставляет их прислушиваться к действительным нуждам и делает их способными к полезному действию. Мозг, собственно, орган внимания к жизни, приноровления к действительности (Душа и тело. Ты и жизнь. 1921 г. 20 дек.).

Как это ни поразительно, но эти ошеломляющие мысли великого метафизика почти полностью совпадают с новым учением о высшей нервной деятельности, созданным нашим гениальным физиологом Иваном Петровичем Павловым. Даже больше: мы вправе сказать, что незадолго до Павлова Анри Бергсон чистым философским мышлением предвосхитил сущность физиологического учения Павлова, построенного экспериментальным путем по методу изучения условных рефлексов головного мозга…

Эти исследования Павлова соответствуют наблюдениям хирургов над множеством раненых с абсцессами лобных долей мозга. Они, как правило, не сопровождаются сколько-нибудь заметными изменениями психики или расстройством высших мыслительных функций. Из своей собственной практики приведу только два ярких наблюдения.

У молодого раненого я вскрыл огромный абсцесс (около 50 см3 гноя), который несомненно разрушил всю левую лобную долю, и решительно никаких дефектов психики после этой операции я не наблюдал.

То же самое я могу сказать о другом больном, оперированном по поводу огромной кисты мозговых оболочек. При широком вскрытии черепа я с удивлением увидел, что почти вся правая половина его пуста, а все правое полушарие сдавлено почти до невозможности его различить.

Если, таким образом, мозг нельзя считать органом чувств и исключительным органом высшего познания, то это в огромной мере подтверждает учение Священного Писания о сердце как органе чувств вообще и особенно высших чувств.

(Святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Дух, душа и тело).